История жительницы МО Парголово, перенёсшей ужасы фашистских лагерей
В честь Международного дня освобождения узников нацистских концлагерей, который отмечается по всему миру 11 апреля, в школе №474 состоялась тематическая программа для учеников 5-х и 11-х классов «Память сердца». На занятии ребята прочли стихи о мужестве советских людей, вспомнили значимые даты и места Великой Отечественной войны, а также почтили минутой молчания всех тех, кто не вернулся с полей сражений и погиб в застенках лагерей смерти. На встречу к школьникам традиционно пришла жительница посёлка Парголово, бывшая узница фашистских лагерей Галина Вагаткина. Она поделилась с подростками своими воспоминаниями о тяжёлом детстве. Журналисты газеты побывали на встрече и записали историю её непростой судьбы.
Галина Александровна Вагаткина. Фото: Илья Снопченко
«Наш дом сразу захватили немцы»
— Я родилась в деревне в Новгородской области в 1935 году. Мама умерла в 38-м, когда мне было три года. А папа вскоре, когда началась Советско-финляндская война, ушёл на фронт под Ленинград. Мы же с братом остались с дедушкой и бабушкой.
В 1941 году, в первые дни начала войны, все деревни Новгородской, Псковской областей были оккупированы немцами. То есть у нас уже не было возможности куда-то убежать: мы были прикованы к своему огороду. Дальше – пути нет.
Наш дом, где мы жили с семьёй, был сразу захвачен немцами. Кругом стояли немцы – пытали жителей деревни, разыскивая тех, кто ушёл в партизанские отряды. Пытали и моего дедушку.
Все маленькие дети сразу стали взрослыми. Никто не плакал, как будто ни у кого не было слёз. Никто ни у кого не просил еды – её и так не было: поля, на которых колхозники трудились всю весну и лето, чтобы осенью снять урожай, были истоптаны гусеницами вражеских танков. А сверху летели самолёты, как чёрные птицы, и бомбили… Просто так бомбили всё подряд: и поля, и скотину… А людей вообще ни за кого не считали. В таком аду мы прожили два года – 1941-й и 1942-й.
«Детей погрузили в один поезд, стариков – в другой»
Когда начался 1943 год и наши советские войска стали освобождать деревни от фашистских захватчиков, немцам потребовались наёмные рабочие. И что они придумали? Они придумали всех детей оторвать от родителей и отвезти в Германию.
Нас маленьких собрали и выгнали на дорогу. Кругом, с одной и с другой стороны, были немцы с собаками – для устрашения, чтобы мы не разбежались. Детей собирали из разных деревень. Но им показалось мало этого народа. Они стали забирать ещё и стариков.
Везти должны были на поезде. Но до того, как попасть в вагоны, мы сперва, как скотина, стояли загнанные за колючую проволоку на открытом месте. Это уже был 1943 год, октябрь. А нас выгнали на улицу раздетых и разутых – в чём были на кровати. Позже детей погрузили в одни вагоны, стариков – в другой поезд. И уже когда мы ехали по направлению в Германию, наш эшелон остановился от того, что в него попали бомбы. Весь поезд разворотило. Людей, которые находились там – и нас в том числе – засыпало землёй так, что хоронить было не надо. А мы маленькие – нам самим оттуда не вылезти.
Так вот следующий состав, который шёл с дедушками и бабушками, также пришлось остановить, потому что в их стороне тоже бомбили. И старики бежали к нам, чтобы найти своих детей и внуков. Бабушка нашла меня по руке, которая копошилась в земле. Она начала меня отрывать. Подбежали и другие люди, которые стали откапывать детей. Но многих, конечно, не вернули – они погибли.
За теми же, кого удалось найти, сразу подъехали немецкие телеги. И собаки… помню, что было много собак. Они нас окружили, чтобы никто не разбежался. Нас посадили в телеги и развезли по хуторам. Это была Прибалтика. До Германии нас немного не довезли.
«От страха забывали, что мы голодные»
Мне было в это время 7 лет, моему брату – 11. Много ли могут сделать такие маленькие дети? Но нас заставляли работать. Например, ставили перед нами бадью картошки, которую мы должны были почистить так, чтобы только шкурка была снята. И время давали ограниченное, чтобы эту очищенную картошку затем фашисты могли передать в столовую для своего обеда.
Многие спрашивают: а вы не могли этой самой картошкой наесться, раз вы были голодные? Многие пытались. Их сразу расстреливали «за воровство». Поэтому ни картошку, ни очистки мы не могли взять в рот – боялись. А от страха даже забывали, что голодные.
Но фашистам и этого стало мало: их раненым солдатам понадобилась кровь. И они стали увозить детей в медпункты. Туда нас приводили, грязных и неумытых, брали кровь на анализ, и, если кровь кому-то подходила, её тут же забирали столько, сколько им требовалось. Вот такая кровь оказалась и у меня: четвёртая группа АВ, положительная. Она была нужна какому-то офицеру. С меня взяли всё, что только можно было: их не волновало, умру я от этого или нет.
А вот у брата кровь не подошла, у него не брали. Но зато его полицаи отправили пасти хозяйский скот. Мы месяцами с ним не виделись. И вот один раз мне всё же удалось на него посмотреть: я подошла к полю, на котором паслись животные, вижу – бежит ко мне мальчик, весь белый. Оказалось, это мой брат. Он поседел в 11 лет. Поседел! Что они там с ним делали, я не знаю. Но он говорил: «Поверь, тебе этого лучше не видеть». Так мы прожили ещё год.
Фото: Илья Снопченко
«Деревни нет… Но мы на родине!»
Нас забрали на родину в 1945 году (вот сколько времени мы жили в аду!), привезли обратно в Новгородскую область (там уже и бабушка с дедушкой были), а деревни-то нашей и нет… Стоят одни трубы – всё сожжено. Но мы вернулись на родину, мы довольны! Плакали, смеялись, подходили к своим печкам, забирались на них. Это были наши кровати.
Бабушка с дедушкой как могли нас чем-то накрывали, чем-то кормили – например, чёрными лепёшками изо мха, который собирали в лесу.
Деревни начали возрождаться. Ждали урожая, который поспел к октябрю. Хранили каждый кусочек земли, чтобы посадить свёклу, брюквину, посеять кусочек ржи метр на метр. Но не для того, чтобы потом что-то съесть, а чтобы появившиеся новые семена сохранить для будущего года, и чтобы на будущий год можно было посеять уже не метр полянки, а целых 15 метров. Так делала каждая семья. Вот с чего возрождалась деревня.
Жили мы в это время в вырытых окопах, спали на еловых ветках. Но приближалась зима: стали делать печки в железных трубах из-под немецких снарядов – больших таких, как бочки. Туда закладывали ветки, какой-то мусор, натапливали, а нас клали на самый низ, чтобы мы не надышались угарным газом. В таких условиях мы прожили до тех пор, пока власти, которые появились в Новгороде и совхозе, не выделили строительный материал для небольшого домика.
Это сложно вспоминать, об этом сложно говорить. Не дай бог кому-либо испытать то, что испытали блокадники, узники и все те люди, которых война не обошла стороной. Война ничего хорошего не приносит – только разруху, кровь, смерть и голод. Она не нужна народу, не нужна простым людям. Беречь свою землю нужно, защищать её смолоду.
Беседовала Е.Ч., специально для Петербургский формат