Заседание городского парламента в среду, 27 января, ожидаемо должно было содержать не только праздничное настроение по случаю 77-ой годовщины полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Но то, что оно превратится в откровенную стычку спикера ЗакСа Вячеслава Макарова сразу с двумя оппозиционерами, которые стремились донести свою позицию по поводу произошедших в субботу событий, было не наверняка. Все-таки хотелось, чтобы заседание в Мариинском дворце в такой день прошло без искусственной политики. А все выяснения отношений перенесены были на следующее заседание, на котором предполагается выступление главы ГУ МВД по Петербургу и Ленобласти Романа Плугина.
Тем не менее, тема была поднята. Причем во время обсуждения социального законопроекта о расширении возможностей использования материнского (семейного) капитала в Петербурге. А именно — многодетным семьям решили позволить использовать 165 тысяч рублей по сертификату не только для приобретения участка земли и строительства садового дома, но и для его реконструкции.
Для выступления по этому вопросу записался депутат Максим Резник. Он вышел на трибуну с написанным текстом, хотя не очень часто использует заготовленные материалы. Позже он выложил полный текст своего выступления в социальных сетях, так как произнести его с трибуны ему не дали.
— Уважаемый Вячеслав Серафимович, уважаемые коллеги, я еще не начал, вы меня перебиваете. Не будет ни одной фамилии, кроме фамилии председателя французского парламента, успокойтесь. Я записался по двум вопросам, потому что они связаны, как мне кажется. Но я ограничусь одним, если вы не будете меня перебивать. Я выступаю первым. Вы можете выходить на трибуну и отвечать. Теперь по существу. Инициатива по мысли, конечно, правильная. Конечно, лучше принимать инициативы о садовых домиках, чем эти домики рисовать (тут скорее всего Максим Резник имел ввиду встречу губернатора Петербурга Александра Беглова с петербургскими студентами 25 января, когда он нарисовал для них домик — прим.ред.). Хотя и следующая инициатива губернаторская про социальное такси для людей с ограниченными возможностями тоже правильная. И вообще, в год предвыборный таких инициатив будет немало сейчас. И совершенно естественно, что после этого можно будет написать: «Законодательное собрание под чутким руководством фракции «Единая Россия» расширило возможности петербуржцев в использовании материнского капитала». И это будет правда. Но наивно полагать, коллеги, что люди будут говорить: «Ах, какие молодцы депутаты. Мы теперь свои садовые дома и домики можем не только строить, но и перестраивать. Спасибо им большое». Наивно полагать что, перестраивая свои дома и хижины, люди забудут про дворцы, про дворцы начальства. Особенно про один, который стал симво…
Тут зазвучал сигнал – по микрофону.
— Вот я отвечу на этот вопрос так. Я понимаю, что у Вас там записано, Вам надо зачитать, Максим Львович. Но вот не собирался сегодня, в день Ленинградской победы. В день Ленинградской победы, в день полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. В день Ленинградской победы, — сказал Вячеслав Макаров депутату.
— Вячеслав Серафимович, прекратите прикрываться славными победами прошлого, — ответил ему Максим резник и продолжил, — понимаете, есть вре…
— Вы что все равно со мной, что полковник с солдатом первого года службы. Прекратите, — снова прервал его Вячеслав Макаров.
— Включите, пожалуйста, микрофон, — продолжил Максим Резник, — Вячеслав Серафимович, это уже просто хамство какое-то. Я еще раз говорю, я пытаюсь очень спокойно и вежливо, не переходя на лица и фамилии, донести свои мысли. Вы меня перебиваете. Почему? Потому что 95 миллионов посмотрело? Как мы можем это не обсуждать? Причем, заметьте…
— Я почему вам об этом говорю, я просто вам говорю, какой у нас вопрос в повестке дня? — сказал ему Вячеслав Макаров.
— Это моя точка зрения! — без микрофона заявил спикеру ЗакСа Максим Резник и продолжил с микрофоном, — я считаю, что это стало символом нынешней власти. И вообще, коллеги, зря вы перебиваете по столь пустяковым вещам (Предположительно он мог иметь ввиду тему освобождения Ленинграда от блокады или материнский капитал – прим.ред.). На самом деле мы с вами находимся в очень серьезном историческом моменте. В такой исторической воронке, когда эти два исконных, основных вопроса русской общественной жизни: «Кто виноват?» и «Что делать?», они как бы объединились, сфокусировались в одном риторическом: «Чей дворец?» Понимаете? И в этом смысле люди все равно будут сравнивать. И, к сожалению, те же самые инициативы, и вот эта, и следующая, в другом контексте и в другом сравнении, они смотрелись бы действительно как шаги, направленные на улучшение жизни граждан. А сейчас они будут восприниматься многими, и справедливо восприниматься, как подачки. Как нечто такое несущественное на фоне происходящих событий. Я же, коллеги, считаю…
— Все, давайте, присаживайтесь, подачками…, — устало прервал его Вячеслав Макаров.
— Вячеслав Серафимович, можно я закончу, — уже без микрофона сказал Максим Резник.
— Вы уже закончили. Пожалуйста, Вишневский. Вы записали (Резнику – ред.), потом в письменном виде мне отдадите. Давай, Вишневский, выходи. Да.
— С какой стати я вам отдам? С какой стати? Я хочу продолжить.
— Продолжайте.
Максим Резник почему-то молчал.
— Время закончилось, — заявил Макаров, — Вишневский тоже выходите, вы записались.
Борис Лазаревич, выйдя на трибуну, обещал говорить исключительно о материнском капитале и не забыть о том, что это был Ленинградский день победы.
— Потому что моя мама, которая, как и папа, всю блокаду, пробыла в осажденном Ленинграде, защищая его вместе с другими, мне в качестве материнского капитала оставила только одно: пожелание любить город и людей. И не мириться с несправедливостью, когда я ее вижу вокруг. Моих родителей уже нет в живых. Хотя полтора десятка лет назад в этом здании, в Ротонде, им вручали как блокадникам памятные медали. Это был очень важный и торжественный для них момент. Но то, что они меня научили делать, я делать буду. И сегодня действительно святой день. Праздник со слезами на глазах, если вспомнить, что перенес наш город и его жители во время блокады. О которой я лично знаю не из книжек и не из фильмов, а из рассказов моих близких. Которые ее перенесли, которые были в осаждённом городе и воевали на фронте. Так вот, — дальше Борис Вишневский тоже начал говорить не о материнском капитале и не о блокаде, а о протестной повестке, — мне очень печально видеть, что сегодня, через 77 лет после полного освобождения нашего города от фашистской блокады, город опять нуждается в защите. Он нуждается в защите от тех, кто пытается уничтожить его исторический облик, он нуждается в защите от тех, кто строит безумные новоделы, он нуждается в защите от тех, кто пытается возвести небоскребы, от тех, кто ломает такие здания как СКК, от тех, кто ведет безумную реновацию или не менее безумную уплотнительную застройку. От тех, кто уничтожает парки и скверы. От тех, кому наплевать на мнения граждан, а важно только набить собственный карман. И город нуждается в защите от тех, кто навстречу гражданам, желающим высказать свое мнение, и свой протест, мирным гражданам, подчеркиваю, посылает «опричников» и «жандармов» с дубинками.
Тут сигнал «ударил» по микрофону.
— Я свою мысль, Вячеслав Серафимович, излагаю так, как умею. Я это видел много раз. И это абсолютно недопустимо. Так вот городу нужна власть, которая будет служить своим гражданам и делать то, что им нужно, и слушать их мнение, а не высылать полицейских и Росгвардию им навстречу. История нас учит, что противостояние власти с собственным народом для власти ничем хорошим никогда не заканчивается. Я очень надеюсь, что наш город получит власть, от которой горожан и город не надо будет защищать. Это будет обязательно. Это уже было один раз. И это повторится. Я вам обещаю.
Выступление Бориса Вишневского вызвало неоднозначную реакцию в медийном пространстве. По крайней мере в Телеграмм канале ТопГан ближе к вечеру появился текст такого содержания:
«Мы с огромным уважением относимся к родителям депутата ЗАКС Санкт-Петербурга Бориса Вишневского, пережившим Блокаду. То, что им пришлось перенести, безо всякого сомнения было жесточайшим испытанием. Но допущенное Борисом Лазаревичем сегодня, в День снятия Блокады, на трибуне городского парламента сравнение своих политических оппонентов с германскими захватчиками, осаждавшими Ленинград – это совершенно недопустимый полемический прием. Память его родителей отнюдь не дает ему права на подобное, наоборот: апелляция к ней в подобных условиях абсолютно некорректна. Очень странно, что профессиональный журналист Вишневский не отдает себе отчета относительно границ, в которых стоит удерживать свое красноречие».
А спикер ЗакСа Вячеслав Макаров, выйдя на трибуну после выступления своих коллег, говорил эмоционально, не по бумажке. Но в целом понятно. А дословно следующее:
— Никогда не думал, что сегодня, в особый день для нашего города, для нашей истории, в день нашей Ленинградской победы мне придется выступить, чтобы ответить на вопросы, сомнения, мнения и так далее.
Вот вы знаете, возвращаясь к той ситуации, о которой здесь упомянул депутат Резник, коллеги, когда говорят про свободу, иной раз, когда слышишь это слово, хочется и смеяться, и плакать одновременно. Посмотрите. Когда захватывали Капитолий. Или какие-то другие объекты — мгновенно арестовывались, доставлялись в тюрьму, мгновенно отключались абсолютно все средства массовой информации. Когда говорят, откуда наши оппозиционеры говорят? Из тюремных застенков или из сибирских лагерей? С трибуны Законодательного собрания! Да на здоровье! Это я про свободу слова вам. Но речь то не об этом.
Я внимательным образом не только в Интернете, но и изнутри посмотрел то, что происходило. И хочу сказать. Знаете, когда переходят «красную черту», когда откровенная «гапоновщина» выходит на улицы, выплескивается на улицы, мы сразу смотрим на то, что вся «красная черта» пройдена. Это и есть политическое браконьерство. И когда мы видим, как фейковые полицейские срывают с себя шевроны или фейковые люди творят беспредел… А реально, когда набрасываются на сотрудников полиции… Ну что это? Как? Это абсолютно незаконная акция. К чему это приводит?
Я уже вам сказал, что это «гапоновщина», когда стрельбой все закончилось в 1905 году, когда [людей] вывели. Провокаторы вывели. И мы с вами тоже из истории великолепно знаем, чем все это заканчивается. Это можно сравнить с тем, что в 1945 году, когда гитлерюгенд молодых ребятишек бросили. Гитлер обезумел уже. Молодых ребятишек бросил уже под танки. Советские танки, которые захватывали Берлин. Молодежь бросили.
Или когда мы начинаем. Вспомните, офицеры театра военных действий юго-восточной Азии. Камбоджа. Когда все кровавые режимы… полностью детей бросил, зачистил… подростков. Бросил тоже на танки.
Вот это про политическое браконьерство.
И я еще раз говорю, что детей то… тут много военных в зале… мы всегда все, чему учили… когда в бой бросаешь детей, детей – в бой… Когда бой начинаешь, надо всегда думать, как ты будешь из этого боя выходить. Это для солдат, офицеров, военнослужащих, которые подготовлены. А тут просто призвать детей. Вы представляете, что это такое? Детей вывести, детей бросить. Преднамеренно.
Понятно, что идет, идет… стрелы все нацелены на самое крепкое, что есть в России – институт президентства. Это то, что держит Россию и делает Россию великой сильной мировой державой. Институт президентства. Его сила, его мощь – вот, что держит Россию. И мы с вами прекрасно понимаем, что цель то какая, бросить детей? «Отмайданить», если такое слово хотите. Людей. И мы понимаем, к чему это может привести, здесь нечего даже быть провидцем, чтобы этого не знать.
Когда мы говорим «коронавирусная инфекция», «пандемия», принимаем законы, работаем над этим… а мы что увидели? Это что, организаторы немножко-то понимали, на что они бросают? Нарушены абсолютно все нормы и правила, не только законы. Законы, понятно, растоптаны, — нормы и правила.
Следующий момент. Упоминались сотрудники правоохранительных органов. Памятник нужно ставить Росгвардейцам, офицерам, военнослужащим и сотрудникам полиции, сотрудникам МВД. Вы представляете, какая на них, когда начинается такое, какая на них морально-психологическая нагрузка? Физическая, эмоциональная. И тот, кто понимает что-то в тактике действий частей и подразделений, он понимает, как это все им выдержать. А что в этот момент испытывают их семьи? Их дети? Их родные, близкие. Что они то испытывают?
Поэтому сразу хочу сказать, что мы обязательно с вами посетим и отряд милиции особого назначения, я приглашаю депутатов, кто со мной поедет, скажем им слова благодарности. И сотрудникам МВД скажем [слова] благодарности. За то, что они действительно проходят испытания и действуют абсолютно профессионально. Четко. Корректно, прошу заметить. Корректно. Когда, вы изнутри-то посмотрите, мы сидели разбирали по кусочкам то, что было, все воскресенье, понедельник, субботу разбирали. И мы видели, что изнутри. Как можно завести все это.
Мы прекрасно понимаем, когда откровенно вмешивается Госдепартамент. Коллеги, вас это не настораживает? Прежде всего оппозиционеров. Госдепартамент США дает инструкции. Посольство Соединенных Штатов Америки дает инструкции, как действовать. Это что? Не вмешательство во внутренние дела друг друга, другой страны?
Я говорил, в прошлый раз выступал в присутствии членов правительства. Я напоминал, чем закончился 1917-ый год. Там извратили немного, а я говорил про блогера и чем это закончилось. Сколько десятков миллионов людей «наваляли». Чем закончилось разрушение Советского Союза? Кстати, об этом говорил президент, отвечая. Он тоже об этом сказал. И о 1917-ом году и о разрушении Советского Союза. И плюс еще напомнил, как расстреливали парламент. Это тоже уроки истории, которые молодежь должна знать.
Мы, понятно, мы растеряли самое главное, о чем говорил на всех педсоветах, на всех общеобразовательных форумах. О чем говорил? Об отсутствии какого воспитания? Духовного, патриотического, военно-патриотического, нравственного, трудового, культурно-эстетического, физического спортивного. Все разделы назвал. Должна быть система.
Понятно, что родители были детьми, когда происходили эти страшные события, которые вели к гражданской войне в России (про 1991 год – прим. ред.). Об этом надо говорить и напоминать. Также как блокада – тема, о которой надо постоянно говорить, напоминать. Чтобы дети, внуки все это переняли. И поняли, когда ответственность за город должна быть. И это, в том числе, ответственность власти. В том числе и законодательной ветви власти. Не будем этого делать – ну мы увидим то, что мы видели с вами: откровенное вмешательство во внутренние дела России, абсолютное подстрекательство. Это что, не должно нас настораживать? А как же вопрос о национальных интересах, о национальной безопасности? Мы что, хотим потерять страну?
Как там, мы, когда разбирали в воскресенье: «Обещали, — в Тик-токе, — обещали тусовку, а получили тухляк», — школьница сказала. Ну понятно, что их надо просвещать. Понятно, что их надо учить, воспитывать. Показывать, чем все это закончится. А нам, как патриотам нашей России, надо понимать, что интервенция, в том числе идеологическая, иноземная интервенция, она всегда приводит к разрушению нашего государства.
Еще о дне Ленинградской победы. Борис Лазаревич здесь упомянул, я с громадным уважением отношусь к его родителям, жителям блокадного Ленинграда. Светлая им память. Но хочу сказать следующее. Уверен в этом. Самое главное – это беречь национальный суверенитет России. Безопасность национальную России. И у нас в городе, чтобы было понятно всем: никогда не было протестной повестки. Были разные акции, были разные выступления. Но никто не приносил протестную повестку. Протестную повестку, направленную на разрушение России. Мы с вами все ответственны за то, чтобы укреплять: а) политическую конструкцию; б) делать все, чтобы в Санкт-Петербурге институт президентства обладал громадным авторитетом – это основа политической стабильности, конструкций и экономической независимости, если хотите – духовной. Не будем с вами этого делать, ну тогда мы действительно, ну, какая мы власть? В том числе и законодательная. Поэтому это – ответственность всех депутатов.
А сотрудникам Росгвардии и полиции, еще раз хочу сказать с этой трибуны слова благодарности: за их выдержку, за их спокойствие в тех случаях, когда критические были ситуации. Два дня сидели, каждый эпизод разбирали. Я все это видел изнутри. Это то, что не лезет ни в какие рамки. И поэтому, безусловно, я уверен, что это будет прекращено. А все подстрекатели, которые подстрекают, вон посмотрите, как в других странах с ними обходятся: Франция, Нидерланды, я уже не говорю про США. Совсем другая реакция. И никто не спрашивает. И никто, кстати, не говорит, что тут свободы не хватает. Поэтому все должно быть строго по закону, а если хотите – по правде и совести. Исходя и стоя на патриотической платформе. Вот если мы с вами этого не сделаем, то никто за нас не сделает. Это как раз и будет вот, если мы не удержим с вами Россию и город, это как раз и будет… вот так мы с вами выполнили наказ наших ветеранов, жителей блокадного Ленинграда и тех, кто сегодня с нами, дай Бог им здоровья, и тех, кого нет с нами, светлая им память. Вот вам день Ленинградской победы. Спасибо вам, коллеги.
Больше в этот день в Законодательном собрании почти никто никого не перебивал.