Андрей Чепакин – руководитель гильдии фотожурналистов Союза журналистов Петербурга и Ленинградской области, прославленный фотограф и лауреат множества престижных конкурсов. А ещё он серьёзно занимается лёгкой атлетикой и лыжным спортом и... живёт в МО Парголово. Это рассказ о том, как один фотокорреспондент побеседовал с коллегой по цеху о «намоленных» местах, спорте и журналистике.

• 

«Большинство людей не подозревают, что вокруг такая красота»

– Почему вы поселились именно в этом районе – на Парнасе – и чем жизнь там отличается от того, как вам жилось в других местах?
– Поселились мы с семьёй здесь совершенно случайно. Когда мой сын Ваня ходил в детский сад, у него была массажистка, и она как-то сказала жене, что покупает на Парнасе квартиру. Я удивился, потому что для меня эти места были связаны с детством и молодостью, я знал, что там велись торфоразработки. Как сейчас помню – уже стояла станция метро «Парнас», а перед ней были торфяные поля. Я ездил, смотрел. Разумеется, тогда уже был посёлок торфоразработчиков с двумя пятиэтажками и маленькими домиками, огородами… и всего два многоэтажных дома, 23 и 25 (по улице Михаила Дудина – прим. ред.).
Я прикинул, что метро рядом, как и все спортивные места – Токсово, Парголовская спортшкола. В голове сложилась картинка. За городом мы тогда не могли жить из-за того, что у сына много было вещей, связанных со здоровьем. После этого мы приняли решение продать одну квартиру в Приморском районе и вписаться в это.

– Вы говорите, что с юности у вас были связи с этим местом. Какие?
– У меня друзья жили в Парголове, имели родовые дома. Когда мы были маленькими, ездили туда безобразничать; стали постарше – были какие-то другие дела… В основном – там обитали люди, с которыми я до сих пор дружу, пусть даже они в Парголове давно не живут. Конечно, не такие связи, чтобы я там бывал там постоянно, но есть детские воспоминания.

– А удобное ли это место для жизни с точки зрения постоянно тренирующегося спортсмена?
– Конечно, я не профессиональный спортсмен, занимаюсь бегом и лыжами для собственного удовольствия… но я и не ЗОЖник, правда. Да, конечно, удобное! Подавляющее большинство людей – к своему несчастью, но к счастью Шуваловского парка и всех его окрестностей – не подозревают, что вокруг них такая историческая красота и благодать. Понятно, что на Парнасе живут очень много приезжих; многие ограничиваются маршрутом «дом – метро, метро – дом». А ведь от нас утром можно проскочить за 15 минут до Токсово, ещё ближе – горнолыжный курорт «Охта-Парк» и другие… Этим, конечно, пользуются меньше, но… первые годы, когда я бегал в Шуваловском парке и по окрестным трассам, бегающий народ встречался очень редко. Сейчас же появилось приличное количество бегунов, а также людей разного возраста, занимающихся северной ходьбой, поэтому видно, что люди пользуются возможностями.

– Какие у вас есть в Парголове любимые места – и для тренировок (беговых или лыжных), и для прогулок, отдыха, фотографий?
– Шуваловский парк, конечно. Причём не та часть, где пруды Рубаха Наполеона и Шляпа Наполеона (потому что она более исхоженная), а верхняя, где меньше народу. Безусловно, ещё трасса Выборгской спортшколы, хотя это и не продолжение Шуваловского парка – душу греет, и понятно, что там меньше людей.
Просто если ты в выходные дни, летом, выбежал позже 9 утра в Шуваловский парк, то есть хороший шанс попросту лавировать в толпе. Поэтому если хочешь бегать – изволь встать пораньше, чтобы насладиться всей этой красотой в одиночестве.
Ну а когда я бегаю длинные тренировки, я делаю это абсолютно не лирично – по Суздальскому проспекту, более долгие (скажем, когда надо бежать 30 километров) – дальше в сторону Парашютной улицы до завода Nissan, там круги нарезаю. Слава богу, там сделаны пешеходные и велосипедные дорожки.

«Хочется, чтобы деревья если и не сажали, то хотя бы не уничтожали»

– Какие изменения и улучшения, на ваш взгляд, нужно было бы внести в городскую среду района, чтобы сделать её более удобной для жизни?
– Понятно, что жильё здесь пользуется спросом, ликвидные квартиры (например, студии в той же «Северной долине») скупаются на корню. Вот пустили дом в продажу, совсем немного времени проходит – студий в наличии уже нет. Поэтому всё, что вокруг можно застроить – всё застраивается: я, когда бегаю, это вижу.
Скажем, рядом с Новоорловским лесопарком строится очень много разных комплексов, прямо от самой железной дороги. Деревья вырубают, жильцы выходили на митинги… а когда я летал на вертолёте, смотрел – видно, что лес уничтожают. Советовать поэтому можно многое, но хотелось бы в первую очередь, чтобы если уж не новые деревья сажали, то хотя бы то, что растёт, не очень-то уничтожали.
Ещё у меня болит душа за Шуваловский парк – за его нынешнее состояние и из-за того, что люди с ним делают. То, что летом там творится – нашествия шашлычников и другие такие дела… Для меня непонятно, как можно Шуваловский парк весь так изгадить этими кострищами. Рейды, к сожалению, редкие – а это надо «выжигать» какими-то драконовскими мерами, ведь это суперисторическое, намоленное место – и оно в таком состоянии…
А дворец Воронцовой-Дашковой? Здание тоже в безобразном виде. И не хочется при этом, чтобы в парк пришёл какой-то новый хозяин-«инвестор» (хотя территория в федеральном подчинении) и обнёс всё забором – тогда было бы совсем печально. Всё-таки когда парк живёт – это совсем другое дело.

– С учётом того, что ваш сын – инвалид по зрению, какие изменения, вы считаете, нужно было бы внести, чтобы и его жизнь в этом районе была более удобной? Ведь создание доступной среды – это целая большая наука…
– Социальная инфраструктура задерживается прилично. Конечно, на Парнасе есть два комплекса одной школы, с бассейном, со стадионом… Но я подозреваю, что не хватает детских садов, школ, нет государственных поликлиник – а ведь в районе живут уже столько же людей, сколько в среднем областном центре России.
Помню время, когда у нас был один-единственный участковый – и сейчас, по-моему, на территорию, где живёт тысяч двести человек, приходится один опорный пункт полиции. Торговые центры, понятно, построили, а вот поликлиники нет, почтового отделения нет – нет многого из того, что не приносит прибыли. Хорошо хотя бы, что на проспект Энгельса и на Выборгское шоссе есть три выезда, а скоро будет ещё один в сторону Шуваловского парка – а то известно, какие в этом плане иногда бывают проблемы в новых районах.

• 

• 

«Интересно было попробовать
себя в спорте»

– Как вы пришли к тому, чтобы не просто поддерживать себя в форме, а очень серьёзно заниматься бегом, участвовать в марафонах и полумарафонах? Сложно ли это сделать обычному человеку, который профессионально не занимался спортом?
– Конечно, я в спорте с детства – с той или иной степенью активности – и даже в периоды не самого «здравого» отношения к своему здоровью в спорте был. Лыжные марафоны бегал… А бегом занялся после того, как родился и стал подрастать сын. Лыжная тренировка отнимает слишком много времени – это надо ехать в Токсово, и даже на машине с дорогой туда-обратно уходило всё равно больше половины дня. Плюс специальные упражнения… лыжи – это затратный с точки зрения времени вид спорта, а отклик даётся не такой.
Когда же я сконцентрировался на беге, у меня появился хороший тренер – Маргарита Плаксина, мастер спорта международного класса – конечно, успехи пошли намного больше.
Интересно было попробовать себя. Я пришёл к ней заниматься в 58 лет – представляешь? Понятно, я и сам могу тренировочные планы писать практически профессионально, но всегда должен быть человек, который видит тебя со стороны, потому что мы себя склонны оценивать не совсем объективно, в ту или иную сторону. Был, конечно, интерес: а что я смогу, в своём нынешнем состоянии – как журналист и просто прилично зрелый мужик, который долго подрывал своё здоровье всякими нездоровыми вещами?
Любительский спорт мне интересен и тем, что среди десятков, а то и сотен моих знакомых-спортсменов за каждым стоит интересная судьба, проживаемая жизнь. Это люди, которые пришли по каким-то причинам, что-то преодолевают.
Если лыжные марафоны я бегал так, чтобы просто с более-менее нормальным результатом доехать, то здесь у меня стали появляться призовые места, победы в возрастных группах. Понятно, что это радости «для себя», но это наша жизнь – это мотивирует, когда ты на крупном соревновании с несколькими тысячами участников попадаешь в призёры.

– Даже в командировках вы всегда находите возможность тренироваться?
– Я же хочу пока ещё бегать на результат. Поэтому у меня половина олимпийского баула, с которым я отправился в очередную поездку – в Новосибирск – загружена спортивной экипировкой. Меня всегда удивляет, когда в социальных сетях обсуждают, «как заставить себя встать утром и побежать, когда на улице дождь, или снег, или мороз». А зачем ты тогда этим занимаешься? При современном уровне экипировки и обуви особых проблем нет, тем более что можно купить не один, не два и даже не три комплекта.
Была история, когда я был в командировке на нефтяной платформе «Приразломная»: бегал по палубе буксира, по вертолётной площадке, вокруг этого красного круга – и наматывал хотя бы по 10-12 километров, чтобы не бегать на дорожке в спортзале.

• 

• 

«Из-за пандемии стало меньше
и работы, и стартов»

– Насколько пандемия повлияла на вашу жизнь – и профессиональную, и спортивную?
– С профессиональной точки зрения всё просто: меньше работы, меньше денег, это однозначно. Многие проекты свернулись «временно», а потом, я так понимаю, их просто закрыли. Что же в отношении спорта – у меня отменилось несколько стартов, ну и вообще все зарубежные старты накрылись. Например, я готовился бежать в Польше полумарафон – аж в рамках чемпионата мира – и меня это воодушевляло… Был период, когда даже многих внутрироссийских стартов не было.
Я не сказал бы, конечно, что для меня это стало трагедией – но понятно, что в спорте живёшь год даже не за десять, а за двадцать, потому что с каждым годом дряхлеешь, и возможности повышать результат всё меньше и меньше, а ведь хочется показать себя на соревнованиях. Но я бегаю тренировки даже с бо̀льшим удовольствием, чем состязания, поэтому мне и это в кайф.
А сейчас уже есть старты (недавно я бежал марафон «Дорога жизни», например) – и даже зарубежные: звали, например, в Турцию на марафон – я отказался, так как готовлюсь к Сочи. Некоторые мероприятия проводят не массово, а для элиты – ситуация всё равно изменилась.

– Недавно стало известно, что Союз журналистов Петербурга и Ленинградской области готовит сборник статей, очерков и фоторепортажей на тему пандемии…
– Мы разослали информацию фотографам – и лично, и через рассылку Союза. Не знаю, насколько народ откликнулся – сейчас не советское время, собрать людей достаточно тяжело, тем более что проект безгонорарный – но кто-то что-то дал. А мне было легче, поскольку я снимал историю для выставки и публикации на сайте Союза журналистов, которая называлась «Петербург на фоне пандемии».
Мы снимали не то же, что большинство – больницы, похороны, что там ещё? – а именно город в его необычном, особенно в первые недели, состоянии. У нас же было семь выпусков (мы фотографировали чуть ли не полгода) и потом выставка в Доме журналиста. Поэтому мне было легче – я предоставил снимки, которые уже были окончательно отобраны.

«Я выбираю людей, которые могут мотивировать других»

– Вы и раньше, когда работали в газете «Невское время», и сейчас часто обращаетесь к теме инвалидов, их реабилитации. Снимаете, например, истории спортсменов, которые восстанавливаются после тяжёлых травм и продолжают заниматься спортом. Как вы считаете, насколько в обществе изменилось отношение к инвалидам и что нужно делать для того, чтобы они могли получать тот уровень поддержки, который заслуживают по совести?
– Последний герой у меня (я даже не закончил ещё его снимать, буду этим заниматься долго) – это Сергей Александров под псевдонимом «Толстый». Он единственный участник Паралимпийских игр от Петербурга, первый за многие годы: горнолыжник, а также осваивает вейкбординг. Он для меня знаковый такой человек – в том, что человек с такими тяжёлыми увечьями (а он потерял на Эльбрусе обе ноги) может адаптироваться за счёт своей энергии. Для меня он – флаг, маяк, я его хочу показать для других людей: его и его позитивный настрой по жизни.
Плюс у меня в планах другие вещи. Уже расписаны герои на ближайшие… дай бог прожить столько лет. Хорошие, героические персонажи – от мальчиков маленьких, которые занимаются скейтбордингом, причём на профессиональном уровне, когда по идее должны бы лежать на кровати и грустить. Их у меня много в планах, я в контакте с ними, их родителями, тренерами, окружением.
Я выбираю людей, которые могли бы, грубо говоря, мотивировать других, потому что нашим инвалидам – людям неограниченного мужества с ограниченными возможностями! – тяжело. Ну скажем… в «Северной долине» есть эти пандусы; да, по ним завозят людей на колясках, а дальше начинается цирк – неприспособленные двери… Ну хотя бы пандусы есть, да! А так – всё грустно…
Мы говорим о Петербурге, о новом районе, где СНИП предусматривается какие-то требования. А вот как быть там, где я сейчас нахожусь – в окраинном районе Новосибирска? Это просто безнадёга, тут и пешеходу не пройти, а инвалид просто обречён, если он живёт в этом районе, и нет машины для перевозки.
Когда мы впервые оказывались за границей, то удивлялись: надо же, какой тут нездоровый народ, сколько у них людей на колясках, кривых-косых, слепых… Я помню, у меня был шок, кажется, от Швеции: дескать, нация инвалидов какая-то! А потом-то мы, наивные, уже осознали – или нам подсказали: ребята, где ваши инвалиды? По домам сидят! А у них все инвалиды на улицах. Они об этом думали уже давно, о доступной среде. У нас же – печаль… конечно, всё меняется потихоньку.
Опять же, активно живут те, кто сам этого хочет. Все активные ребята-инвалиды – они сами по себе такие мужественные люди, такие «моторы»! Я могу десятки фамилий назвать. Обычно же люди находят профессии, которыми можно заниматься дома – переводчик, массажист, диспетчер – и не преодолевают ненужные, на их взгляд, сложности (с перемещением, скажем), не говоря уже о спорте или об искусстве. А есть люди, которые живут полноценной жизнью.

Беседовал И. С. Фото автора